Благословение - православное издательство.

Даже в длинном ряду выдающихся русских полководцев имя Александра Васильевича Суворова стоит особняком. Генералиссимус, официально не проигравший ни одного сражения и к тому же умевший беречь солдат, избегавший неоправданных потерь и наводивший на противника ужас одним своим появлением в войсках. Для того, чтобы отправить такого в ссылку, нужно быть либо сумасшедшим, либо очень властолюбивым. Собственно, таким и был император Павел I. Но даже его гнев что-то должно было спровоцировать.

Показное неподчинение

Такова официальная причина обрушившейся на Суворова скорой опалы. Едва взойдя на трон, Павел начал перекраивать армию на свой, точнее на прусский лад. Перемена формы была только верхушкой айсберга, хотя все эти парики и букли солдатам казались смешными, а Суворову бессмысленными. Когда в войска пришли палки, по которым солдаты должны были отслеживать необходимую длину своих кос из пакли, родилась знаменитая фраза, приписываемая Суворову: «пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, а я не немец, а природный русак!».

Не факт, что фельдмаршал выразил свою мысль в такой творческой форме, но его отношение к новым порядкам было резко отрицательным.

Правило запирать солдат на ночь в казарме фельдмаршал прямо называл тюремным. Уменьшенный строевой шаг (по Уставу он должен был стать на четверть короче) окрестил гусиным, и резонно замечал, что там, где войско раньше проходило 40 вёрст, теперь успеет только 30.

В январе вышло сразу два приказа по армии с выговорами Суворову, а в третьем его уже вызывали в Петербург, причём «без команды», что могло грозить и судом. Александр Васильевич ехать отказался, направив вместо этого прошение сначала о годичном отпуске, а потом и об отставке.

Второе даже не успело дойти до императора, но, видимо, хватило и первого, написанного весьма дерзко, потому что официальный приказ от 6 февраля гласил: «фельдмаршал граф Суворов отнесся к его императорскому величеству, что так как войны нет, то ему делать нечего; за подобный отзыв отставляется от службы без права ношения мундира». После этого опальный полководец отправился в своё имение Губерния неподалёку от города Кобрин, что в Белоруссии.

Заговор

Вместе с Суворовым из армии уволились почти все офицеры его штаба. Каждый последовавший за фельдмаршалом в Белоруссию получил от него по деревеньке, и со стороны это могло выглядеть крайне подозрительно. Фактически налицо было что-то вроде тайного общества офицеров, которые были недовольны императором, а значит несли угрозу. «Добрые люди» тут же сообщили об этом Павлу.

Уже в апреле к Суворову в Кобрин приехал коллежский асессор Юрий Николев с приказом от императора выехать из Губернии и поселиться в родовом имении Кончанское на Новгородчине, причём ему строжайше было запрещено брать с собой кого-то из офицеров. По приезду на место чиновник передал фельдмаршала под наблюдение местного городничего Вындомского. Последнему вменялось в обязанность находиться при Суворове неотлучно, контролировать его перемещения и корреспонденцию, словом, осуществлять полицейский надзор.

Сам же Николев уехал обратно в Кобрин. Имение Губерния прошерстили вдоль и поперёк, допросили всех подозрительных лиц, запретили им общение друг с другом и с Суворовым, но ничего опасного для Павла или государства здесь не нашли. Зато следствие позволило выявить в находившейся неподалёку Смоленской губернии действительно существовавшую тайную офицерскую организацию. Причём один из её создателей полковник Александр Каховский до отставки служил под началом Суворова и был у него на хорошем счету.

Вскрылось и то, что зимой 1796-1797 годов Каховский как бы между прочим заметил Суворову, что удивляется, как он, боготворимый войсками и имеющий такое влияние на умы русских, соглашается повиноваться Павлу, в то время как одного его приказа будет достаточно для смещения императора. В ответ на это фельдмаршал резко прервал полковника: «Замолчи, несчастный! Кровь сограждан проливать не стану!».

Конечно, формально Суворов был виновен в том, что не довёл этот разговор до сведения государя и не арестовал смутьяна. Однако другой вины на нём явно не было и, осознав это, Павел сменил гнев на милость. Зимой 1798 года фельдмаршалу было разрешено вернуться в Петербург.

Дополнительные факты по теме данного материла смотрите в ролике ниже на нашем ютуб канале. Также просим подписаться на ютуб канал, чтобы не пропустить новые выпуски и поставить лайк этому видео.
Приятного просмотра. 

Источник