Благословение - православное издательство.

Уникальное описание своей встречи с Императрицей Александрой Феодоровной в квартире Г. Е. Распутина в 1915 году в книге «Пестрые купола: эпизоды из жизни англичанина в России» оставил побывавший в Российской Империи перед революцией английский писатель Жерард Шелли (1891–1980).

…Мне удалось получить извещение, что Старец был бы рад видеть меня у себя за чаем сегодня после полудня… Самовар был внесен графиней Русовой и установлен на краю обеденного стола. Стулья уже расставлялись для приема гостей, когда зазвонил дверной колокольчик и вошли две дамы в вуалях. Обе были скромно одеты в простые черные платья, головы покрывали меховые токи. Старец двинулся навстречу, приветствуя их, и мягко произнес: «Приветствую тебя, Александра, раба Божия».

Высокая дама откинула свою вуаль. Это была Императрица. Я был изумлен превыше всяких слов. С ней была Великая Княжна Татьяна, статная, элегантная и красивая в своем простом черном платье. Я не мог не заметить почтение, которое Императрица выказывала по отношению к старцу. В ее взгляде светились духовный покой и счастье, когда она отвечала на его приветствие и, поднеся к себе золотой крест, который он носил на цепочке, прижалась к нему губами с трогательным почтением. Я чувствовал себя ужасно сконфуженно и едва соображал, что делать. Первые мои мысли были о побеге. Я был уверен, что мое присутствие должно тяготить Императрицу, которая, возможно, шла на квартиру, рассчитывая на присутствие только своих двух фрейлин. Однако Императрица сразу ободрила меня…

– Я уверена, Вы оцените красоту души нашего друга, – сказала она, присаживаясь на жесткий стул, который я пододвинул ей (в квартире не было никаких признаков роскоши. Ничего, кроме голых крашеных досок, жестких стульев и простого стола). – Это так оживляет меня. Если мы истинные христиане, мы должны любить простоту. Наш друг совершает шаг в прошлое, к простой вере первых христиан, когда высшие и низшие собирались вместе услышать слово Божие из уст простых рыбаков.

– Дух дышит, где хочет, – я осмелился вставить банальность, что Бог нелицеприятен.

– Если бы только люди всегда помнили это! – воскликнула она.

Я не мог не заметить тень, пробежавшую по ее лицу, как если бы ее внутреннему взору предстала приводящая в уныние трагедия. На ее красноватой коже проступили пятна. Я был сильно напуган, когда с резкой прямотой и напором она произнесла:

– Петроградское общество сгнило! Вряд ли найдется хоть одна душа, на которую можно положиться…

Найдя мои взгляды разумными и, возможно, благодаря моей сопричастности политической и иной деятельности Великого Князя Олега, Императрица посвятила меня в свои мысли о большой заботе, лежащей на ее сердце. После революции 1905 года она осознала, что безопасность Трона и России может быть укреплена только более тесной связью между Царем и крестьянством. Деятельность предыдущих Императоров носила слишком западнический характер, навязывая культуру, которая могла вести только к нигилизму и атеизму. Знать и купечество прогнили. Они утратили веру и поклонялись материализму. Ненадежные, неверные, зло живущие. Я осознал глубокий смысл сказанного ею:

– Даже самые высокопоставленные и приближенные полны мятежа и интриг.

Императрица оказалась очень искренней в своем стремлении завоевать для сына надежное место в сердцах народа.

– Все мои мысли о нем, – уверяла она меня. – Он – будущий Самодержец России и защитник Православия. Для всех, кто верен Церкви и Трону, он должен стать вождем. Средний класс прогнил, заигрывает с революцией. Это все дурная кровь. Ее никогда не вывести из тела, которое обречено на смерть. В высших классах тоже разложение. С трудом найдешь на кого положиться. Если России еще суждено спастись, то смотреть нужно на простых крестьян.

Я не мог представить себе ничего более справедливого и исполненного простого достоинства и грации. Императрица, казалось, была безгранично счастлива, мирна и спокойна в этой простой тихой обстановке. Мне тогда подумалось, что там и в самом деле была атмосфера катакомб раннего христианства. Казалось, Императрица наслаждалась тем же чувством восстановления, радости и обновления, которое, должно быть, испытывали и новообращенные имперского Рима, искавшие освобождения от давления безплодной придворной жизни среди христиан на их тайных теплых собраниях в катакомбах Рима.

Источник: Shelley, Gerard. 

The Speckled Domes. Episodes 

of an Englishman's life in Russia. 

New York, 1925. P. 63–64. 

Цит. по: Бэттс Р. Пшеница 

и плевелы. М., 1997. С. 43–45.